За год до смерти я встретил тебя - Ао Морита

с мамой хотели бы, чтобы ты согласился. Про деньги не думай. Ну как? – необычно серьезно спросил отец. По его взгляду я понял, что обычными отговорками я в этот раз не отделаюсь. От такого давления я даже отвел глаза.

– Здорово, что подвернулась такая возможность, но все-таки не надо. Все равно умирать. Если меня до конца не вылечат, то зачем операция?

Если соглашусь, то мы опять непонятно когда увидимся с Харуной. И я уж молчу про стоимость операции. Я и так сильно обременил родителей, куда уж дальше?

– Может, еще подумаешь? Если все пройдет успешно, то, может быть, доживешь даже до Дня совершеннолетия[21]. Потому что сейчас…

– Не надо, правда. Меня все устраивает. Пойду спать.

Я сбежал по лестнице к себе. Мама звала обратно, но я не обернулся.

Мне уже все равно. Я хочу быть рядом с Харуной. Провести с ней столько времени, сколько получится. Уделить ей все внимание, на которое способен. Поэтому ничего не надо. Я хочу проводить ее в последний путь, а вскоре последовать за ней. Не нужен мне мир, в котором нет Харуны.

Я развалился звездой в постели и буравил глазами знакомый потолок. Потом прикрыл веки и положил руку на грудь.

Тудух, тудух, – тихо отстукивало сердце ритм. Продержись еще чуть-чуть. Не останавливайся раньше, чем не станет Харуны. А потом уже отдохнешь.

Пока я мысленно беседовал с собственным сердцем, по щеке прокатилась слеза.

* * *

С тех пор я ездил к Харуне в больницу каждый день. Она в последнее время почти не рисовала. Все чаще рассеянно глядела в окно, как будто ей не хватало воли на рисование.

Когда я видел ее такой, то пугался, что она и впрямь вот-вот исчезнет куда-то далеко.

Как-то воскресным вечером в конце сентября в открытое окно влетел прохладный ветер, от которого закачались белоснежные шторы. Затрепетали и лепестки гербер в вазе.

Я сидел у беззвучно спящей Харуны и глядел в ее умиротворенное лицо. Мне вдруг вспомнилось, как она сказала: «Врачи говорят, мне осталось всего полгода». Мы тогда только познакомились. Полгода с того дня как раз скоро минет.

Время заканчивалось. Могу ли я хоть что-то для нее сделать, пока не вышел срок?

– Ая-тян, прости, – вдруг пробормотала Харуна. Я толком не расслышал, но мне показалось, что именно так она и сказала.

Точно. Кое-что я и правда еще могу. Я попал в больницу и отложил это дело на потом, но ведь я сам себе наказал: привести к Харуне Миуру. И до сих пор этого не сделал.

С Миурой не говорил и даже не видел ее с самого лета. Стыдно признаться, но столько навалилось разных забот, что я о ней напрочь позабыл.

Харуна наверняка жалеет, что перед смертью не избавилась от этого груза. Невыносимо умирать, когда не помирилась с лучшей подругой.

Я пообещал себе, что приведу Миуру, даже если придется волоком ее сюда волочь.

На следующий день после уроков я подкараулил ее у ворот школы. Мне плевать, собиралась ли она с друзьями в караоке или на работу. Я мысленно приготовился даже ее похитить и стоял в засаде, сложив руки на груди.

– Ой! Хаясака-кун, а ты домой не идешь? Почему остановился у ворот? – спросил меня проходивший мимо Такада, закрывая книгу и поправляя очки.

Ладно еще в телефоне по дороге зависать, но кто же читает на ходу книжки? Однако я поленился с ним ругаться и просто улыбнулся в ответ.

Вскоре после того как Такада исчез, вышла Миура. Как же я разозлился, когда услышал ее беззаботный смех и увидел, как она тащит за собой подружек.

Конечно, нет смысла ее винить за то, что она так себя ведет, пока в больнице страдает лучшая подруга. Миура об этом знать не знает.

Они с девчонками весело показывали друг другу ногти. Свои она покрасила в розовый и даже прилепила какие-то блестящие звездочки.

Если бы Харуна не болела, тоже бы сейчас гуляла с ними, высветлила волосы на пару тонов, носила короткие юбки и делала красивый маникюр. И от этой мысли мне почему-то стало еще обиднее.

Я с трудом подавил душащий меня гнев и окликнул Миуру:

– Можно тебя?

Девчонки остановились и обернулись ко мне. Кажется, Миура даже щелкнула языком, но я сделал вид, что не заметил.

– О, опять ты. Чего надо?

– Поехали в больницу, – велел я, и подруги рассмеялись, мол, что это на меня нашло.

– Опять ты со своей больницей! Харуну что, до сих пор не выписали?

– Не выписали.

– Да, что-то долго в этот раз. Передай ей, что желаю скорейшего выздоровления. Пока. – Она махнула рукой и зашагала прочь.

– Сама скажи! – воскликнул я ровно то, что думал.

– А? – Миура обернулась и даже чуть оробела.

– Я говорю, сама скажи. Такие вещи надо говорить человеку лично.

– Парень, ты чего? Чего пристал? – Одна из подруг Миуры, девушка с длинными волосами и густым слоем косметики на лице, уставилась на меня. От нее веяло духами[22].

– Ты чего такой серьезный? Влюбился в Харуну, что ли? – спросила Миура немного даже испуганно. Я-то думал, она совершенно несгибаемая, но, кажется, мой грозный вид ее впечатлил.

– Какая разница? Я просто хочу, чтобы ты к ней съездила, – как можно спокойнее ответил я, потому что еще чуть-чуть, и эта ее вызывающая подруга на меня бы набросилась.

– Ладно, съезжу. На следующей неделе. Норм? Сегодня мы в караоке, а потом я до конца недели не вылезаю с работы.

– Не норм. Едем сейчас же.

Я подскочил, схватил ее за руку и бросился бежать.

– Эй! Стой! Ты чего?! – кричала Миура, но я даже не затормозил. Протащил до самой остановки. – Совсем, что ли?

Видимо, она смирилась, потому что сбежать уже не пыталась, даже когда я ее отпустил.

Я пробежал так, будто забыл, что сам не очень-то здоров. Теперь пытался отдышаться. Мне пока нельзя падать в очередной обморок. Я присел на лавочку, чтобы в глазах не потемнело.

– К чему такая срочность, а? Ну сходила бы я на следующей неделе, – спросила, недовольно складывая руки на груди, Миура, которая уже пришла в себя.

– Нельзя на следующей.

– Почему?

– Потому что… Харуне осталось недолго.

– А?..

Я долго не мог решиться, но больше не видел другого способа убедить эту упрямую. И все рассказал.

– Почему… Почему же ты раньше молчал? – еле слышно пролепетала Миура, когда я договорил.

– Потому что Харуна мне запретила рассказывать. Я и не рассказывал.

– Но ведь если бы я знала, сразу же к